|
|
Отчет о поездке на Лианозовское кладбище
|
На Лианозовское кладбище я подумывал съездить давно. Так получилось, что за свои неполные 38 лет, я побывал почти на всех столичных погостах, за исключением нескольких, в число которых входило и малоизвестное Лианозовское.
Название его произошло от дачного поселка Лианозово, возникшего в 1903 году, после прокладки линии Савеловской железной дороги. А поселок, в свою очередь, получил свое имя от известного нефтепромышленника Георгия Мартыновича Лианозова, владельца усадьбы в соседнем Алтуфьево.
Лианозовское кладбище было основано в 1900 году. С 1960-го года там ведется постоянный архив по регистрации захороненных. В 1978 году оно вошло в состав московских кладбищ.
На территории расположен храм-часовня Святой блаженной Ксении Петербуржской, которая приписана к храму Воздвижения Креста Господня в Алтуфьеве.
Лианозовское кладбище не славится захоронениями известных людей, как Новодевичье, Ваганьковское, Кунцевское, Троекуровское, или то же Востряковское... Но тем не менее на Лианозовском нашел свой последний приют Николай Владимирович Станкевич (1813-1840) – известный русский философ, глава знаменитого литературно-философского объединения - "кружка Станкевича". В этот кружок входили такие известные личности, как Грановский, Белинский, Михаил Бакунин, Василий Боткин, Сергей Строев, поэты Красов и Ключников, Константин Аксаков.
Там же упокоился известный писатель – Юрий Иосифович Коваль (9.02.1938-2.08.1995), по мотивам произведений которого сняты популярные художественные фильмы "Пограничный пес Алый", "Недопесок Наполеон III", "Марка страны Ганделупы", мультфильм "Приключения Васи Куролесова".
Кроме Станкевича и Коваля на Лианозовском похоронен и другой писатель Евгений Евгеньевич Чернов (22.03.1938-20.08.2002). О нем я расскажу чуть поподробнее.
В литературных кругах Евгения Чернова называли "Мастером эпизода". Простое, немногословное описание, четкие детали – вот что отличало писателя в его произведениях.
Его первая книга – "Молчание", вышла в 1967 году. С мягкой ироничностью Чернов рассказывает житейские истории, продолжая чеховскую традицию русской прозы, при этом сохраняя авторскую дистанцию по отношению к герою, что дает возможность ненавязчивой оценки и подведению итога, который, в конечном счете, предстоит сделать самому читателю.
Эту традицию он продолжил и в последующих книгах "Свой берег" (1976), "День до обеда" (1980), "Этот высокий девятый этаж" (1983), "Не самый удачный день" (1985, 1986), "Заботы пассажира Ковылкина" (1987), "На узкой лестнице" (1989), "В доме живет отец" (1991). Продолжая наследие русского классического рассказа, Чернов стал мастером коротких и емких произведений, доводя их до совершенства философских, лирических, сатирических миниатюр, придавая им притчевую обобщенность.
Долгие годы Евгений Чернов был главным редактором журнала "Проза", вел семинар прозы на Высших Литературных курсах Литинститута имени Горького.
Рассказывая о Евгении Чернове нельзя не сказать и о том, что он был один из первых, кто нашел в себе мужество отразить в прозе трагические события октября девяносто третьего. Задолго до романа Александра Проханова "Красно-коричневый", вышел сборник рассказов Чернова "Беспредел". Никто не писал так о том черном годе, об осаде и расстреле Белого дома так правдиво, так емко и страшно. Никто так, как Чернов, не выявил так четко все то черное и злобное, что скопилось в те постыдные для России дни вокруг невинных жертв. Эта небольшая книга сильно разнилась с тем, как представляла события "победившая", ельцинская сторона...
Но вернемся к самой поездке и мистическим событиям, которые произошли со мной в этот дождливый день 27 сентября 2008 года.
Так получилось, что в этот день двое моих знакомых собирались посетить Лианозовское кладбище, дабы отыскать могилу товарища, погибшего как раз во время событий октября девяносто третьего. Один из них, а теперь, узнав, что у покойного не осталось родных, решил навестить могилу, которая, скорее всего, нуждалась в уходе. Поначалу с ними вызвался поехать и я.
Но случилось так, что в эти дни я приболел, потому, накануне вечером сказал своим товарищам, что вряд ли смогу выбраться вместе с ними. Проснувшись поутру, в субботу 27 сентября я почувствовал себя получше, но, глянув за окно, решил, что никуда не поеду – на улице лил холодный осенний дождь, а я только первое утро проснулся без температуры. Однако что-то изнутри все-таки заставило меня, в конце концов, собраться и, прихватив с собой грабельки и рабочие перчатки с полиэтиленовым мешком для мусора – стандартный кладбищенский набор – отправиться в дорогу.
Поскольку я накануне сказал своим знакомым, что, скорее всего, не смогу составить им компанию, они поехали на кладбище вдвоем, и мне пришлось добираться до Лианозовского общественным транспортом. Накануне, я сверился с картой Москвы и выяснил, что самое ближнее метро к этому кладбищу – "Алтуфьево". От него-то я и решил начать поиски кладбища.
Однако, выйдя из метро я так и не смог добиться вразумительного ответа от прохожих, как добраться до Лианозовского, несмотря на то, что те, кому я подходил, были по виду местные жители. Позвонил своим знакомым. К этому моменту они уже отыскали кладбище, правда, на чем проехать от метро, они не знали, так, как добирались до Лианозовского на машине. Единственное, что они сообщили мне, чуть-чуть не доезжая погоста, у МКАДа расположен магазин "Ашан".
В этот момент я обратил внимание на автобус-экспресс, конечным пунктом которого значился "Ашан". Уточнив, что он следует именно до того магазина, что расположен на МКАДе, я сел в экспресс и через десять минут уже был у "Ашана".
Обойдя торговый центр, я сразу увидел в низине бетонный забор, опоясывающий довольно значительную часть небольшого перелеска. И двинулся вдоль него и не ошибся – это было как раз Лианозовское кладбище.
Приятелей своих я застал в глубине территории – они уже с час не могли найти могилу погибшего товарища. После еще минут пятнадцати бесплодных поисков я предложил обратиться в контору кладбища, дабы уточнить номер участка.
В конторе, в отличие от других московских кладбищ, данную информацию нам представили совершенно бесплатно. Правда, запись о захоронении пришлось искать чуть ли не четверть часа, притом выяснилось, что искали его не на том участке. Зато, когда я попросил заодно подсказать номер участка, где похоронен Евгений Чернов, то произошло обратное, и я даже сказал бы несколько мистическое совпадение: служитель, отыскав книгу учета за 2002 год, открыл ее точно на странице с записью о захоронении Евгения Евгеньевича Чернова.
Могила писателя оказалась на втором участке, самом большом на кладбище и найти ее с первого взгляда представлялось мало возможным. Однако, один из служащих, неожиданно спросил: "Он похоронен в семейную могилу или отдельно?". "Отдельно", – ответил я. "Значит, он похоронен на новом участке, который тянется вдоль забора" – сообщил мне сотрудник конторы. "Там легче найти будет. Смотрите по годам захоронения: как доберетесь до 2002-го, то походите меж рядов – отыщете!".
Покинув контору, мои знакомые по новой отправились искать место захоронения погибшего товарища, а я решил попробовать найти могилу писателя Чернова.
Здесь-то и продолжились интересные, похожие на мистические, совпадения.
Свернув в конце четвертого участка, я спустился вниз и двинулся вдоль забора. Я не был уверен в ту ли сторону я иду, а шел скорее по наитию. Как на грех не было видно табличек с номерами участков, а нужный мне находился напротив старой территории второго. Справа тянулись старые захоронения, слева – совсем свежие.
Я уже дошел почти до конца тропинки – до забора оставалось от силы метров сто, когда неожиданно мой слух уловил негромкое мяуканье. Я повернул голову на звук и одновременно с этим из-за туч вдруг выглянул одинокий солнечный луч и слева, в глубине участка, среди величественно-монументальных памятников, забликовала на солнце золотистыми буквами табличка под простым высоким деревянным крестом. И я, не отличающийся особенной дальнозоркостью, различил на ней надпись: "Чернов...".
Удивительно было и другое: кошка, привлекшая своим мяуканьем мое внимание, сидела как раз у оградки, где похоронен писатель. Причем, завидев меня, она сначала пошла мне навстречу, затем повернула назад, но, дойдя до могилы Евгения Чернова, села, поджидая меня, словно указывала путь. А когда я подошел, то начала как-то по-домашнему тереться об ноги, полезла на руки. Да и по виду она была не уличная – чистенькая, ухоженная и даже лапы ее не оставили следов на моей куртке, хотя вокруг была приличная грязь - как-никак целый день лил дождь. Я человек православный, и с большим сомнением отношусь к теории индусов, но в те мгновения я был готов поверить в переселение душ.
...Не скрою, в первые секунды меня немного смутило то, что довольно известный писатель, оставивший после себя замечательные книги, воспитавший в Литинституте множество учеников, молодых писателей не удостоился после смерти достойного памятника на могиле. Особенно это контрастировало с монументальными гранитными глыбами, высившимися вокруг.
Но уже спустя минуту я понял, что этот простой православный крест, с вырезанной надписью на церковнославянском: "Упокой, Господи душу раба твоего Евгения" и живые непритязательные бархотки, заботливо посаженные на могиле вдовой и дочерями - это, наверное, как нельзя отражало сущность Евгения Чернова. Ведь именно таким он был при жизни - простым, скромным непритязательным в житейских мелочах человеком, с честью несшим свой нелегкий крест.
...К сожалению в тот день мне не удалось отыскать могилы Станкевича и Коваля - обращаться в третий раз в контору я счет неудобным: работники кладбища предоставили прежние сведения мне и моим товарищам совершенно бесплатно. А кроме того, едва я покинул второй участок, вновь начался дождь.
Не удалось мне сфотографировать и часовню Святой блаженной Ксении Петербуржской, поскольку в данный момент она реставрируется и выглядит, как говориться не лучшим образом. Благо, удалось найти в Сети ее прежние снимки.
|
|
